В одном обзорном исследовании было показано, что во всем мире на протяжении большой части человеческой истории – от Англии XIII в. до современной Канады и от Кении до Мексики – мужчины убивали мужчин во много раз чаще (в среднем в 97 раз чаще), чем женщины женщин. Социологи объясняют это наблюдение культурными факторами: женщины воспитываются более мягкими, они более зависимы, привыкли играть в обществе другую роль, когда-то их строже наказывали за убийство (возможно, когда-то это и было так, но не теперь). В соответствии с этой догмой женщины и мужчины различаются лишь в той степени, в которой различается их воспитание в обществе. Один известный криминалист в 1970-х гг. отразил господствовавшее мнение, что ни биология, ни психология «не помогают объяснить значительное преобладание мужской преступности над женской».
В конце 1980-х гг. Мартин Дейли и Марго Уилсон написали книгу об убийствах, в которой высказывали иную точку зрения. Они писали, что культурный детерминизм не отражает существующих фактов и что с гораздо большей вероятностью мужчины ведут себя более агрессивно, чем женщины, по той же самой причине, что и самцы других млекопитающих: в прошлом их биологическая природа заставляла их конкурировать с соперниками за возможность спариваться с самками. Авторы книги указывали, что вероятность стать жертвой убийства или убийцей у мужчин значительно выше, чем у женщин, причем у всех народов пик приходится на один и тот же возраст (начало взрослой жизни), и это в одинаковой степени справедливо как для миролюбивых народов с низкой распространенностью убийств, так и для воинственных народов с высокой распространенностью убийств. В журнале Economist за 1999 г. была представлена удивительная зависимость вероятности совершения убийства от возраста мужчины. График быстро поднимался в конце подросткового возраста, достигал максимума в период от 20 до 25 лет, а затем постепенно снижался. Эта зависимость была абсолютно одинаковой в Чикаго в 1965–1990 гг. и в целом в Великобритании в 1974–1990 гг., с той только разницей, что в Чикаго максимум составлял 900 человек на миллион, а в Англии и Уэллсе – 30 человек на миллион. Не странно ли, что эта зависимость универсальна для народов со столь разными культурами и что пик насилия достигается как раз в тот период, когда мужчины наиболее жестко конкурируют за возможность спаривания, как и самцы других млекопитающих? Статистика показывает, что убийства чаще всего совершают молодые, неженатые, безработные мужчины, желающие повысить свой статус или устранить соперников. Это так же справедливо и для обществ охотников и собирателей, и для других небольших групп людей: молодые мужчины убивают молодых мужчин из-за женщин или социального статуса. Безусловно, объяснение большинства убийств заключается в том, что естественный отбор наградил человека инстинктом, который (говоря словами Дейли и Уилсон) заставляет «любое существо, испытывающее неудачи в воспроизведении, прилагать некие усилия, часто с риском для жизни, чтобы исправить траекторию своей жизни». Долой магию культурного детерминизма, ищите причины поведенческих реакций в эволюции.
Рассмотрим также показательный факт, заключающийся в том, что мужчинам обычно нравятся молодые, здоровые и выразительные женщины, способные передать свои признаки следующему поколению. В недавнем исследовании мужчин и женщин спрашивали, представителей противоположного пола какого возраста они считают наиболее привлекательными для краткосрочных и долгосрочных отношений. В ответах представителей двух полов обнаруживается заметное различие. На протяжении всей жизни женщины предпочитают в качестве партнеров для обоих видов отношений мужчин одного с ними возраста. Примерно до 30 лет они предпочитают мужчин чуть старше себя, а позднее чуть более молодых мужчин, но даже пятидесятилетние женщины считают наиболее привлекательными мужчин в возрасте около 43 лет. Напротив, мужчины любого возраста (и согласитесь с этим, вы знаете, что я сейчас скажу!) говорят, что для краткосрочных связей и сексуальных фантазий больше всего подходят двадцатилетние женщины. Некоторые сорокалетние мужчины утверждают, что предпочитают женщин в возрасте 23 или 24 лет, но остальные настаивают на том, что лучший возраст – 20 лет. Для длительных сексуальных отношений более взрослые мужчины предпочитают более взрослых женщин, но по-прежнему моложе их самих. Другими словами, мужчины всех возрастов считают наиболее привлекательными женщин на пике репродуктивного возраста. Объяснения следует искать не в сфере культурных традиций, а в мире эволюции: мужчины, предпочитающие здоровых женщин репродуктивного возраста, оставляют больше потомства, чем те, которые предпочитают старших или незрелых, больных или неактивных сексуальных партнеров. Женщины, выбирающие сильного, надежного, зрелого и честолюбивого мужчину, оставляют больше потомства, чем те, которые выбирают слабого, боязливого, слишком юного или слишком старого мужчину. Действительно странно, что в годы моей молодости подобные объяснения универсальных человеческих свойств были под запретом.
Психолог из Гарварда Стивен Пинкер считает, что в противоположность тому, что утверждала догма чистой доски, наши эмоции и возможности адаптировались (под действием естественного отбора) для размышлений и общения, имеют общую логику у представителей всех культур и возникли совсем не с нуля. Они возникают изнутри, а не извне. Обучение может только помочь развитию личности, поскольку человек обладает врожденной способностью учиться. Обучение – не альтернатива инстинкта, это еще одно проявление инстинкта, точнее, множества инстинктов. Человеческий мозг подготавливается к жизни автоматически (хотя не обязательно с нуля) через усвоение речи, распознавание лиц и эмоций, понимание чисел, осознание целостности предметов и внимание других людей.
Падение социального, культурного и воспитательного детерминизма и их замена более сбалансированной эволюционной теорией формирования человеческой личности и характера знаменуют собой освобождение от давящей и фальшивой формы культурного креационизма.
Глава 10. Эволюция образования
Обязательное обучение молодых людей по классам с подготовкой к экзаменам – одна из универсальных традиций, достоинство которой никто не ставит под сомнение. Мы принимаем как должное, что именно так и происходит процесс обучения. Но небольшие размышления над нашим собственным опытом показывают, что существует множество других способов обучения. Мы обучаемся в процессе чтения, наблюдения, имитации, созидания. Мы обучаемся, находясь в группе друзей, обучаемся и в одиночестве. Однако почти никакие из этих способов обучения не называют «образованием», поскольку образование – всегда централизованный процесс передачи информации сверху вниз. Действительно ли обучение в классной комнате – лучший путь получения образования? Или навязчивая идея формального образования просто вытеснила все другие, более эволюционные формы? Как будет выглядеть образование, если ему позволить эволюционировать?
Если задуматься, это довольно странно, что свободные и свободномыслящие люди отправляют своих детей, достигших пятилетнего возраста, в заключение сроком на 12 или 16 лет. Там под страхом наказания их заставляют сидеть за партами и выполнять определенную рутинную работу. Конечно, сейчас все не так, как описывал Диккенс, и многие выходят из школы с расцветшим интеллектом, но школа по-прежнему является учреждением, обладающим авторитарной и идеологической властью. В моем личном опыте аналогия с тюрьмой вполне оправданна. Интернат, в котором я пребывал в возрасте от восьми до двенадцати лет, отличался столь строгими правилами и столь регулярными и жестокими телесными наказаниями, что мы воображали себя военнопленными в нацистской Германии и даже рыли туннели, запасали еду и строили планы побега до железнодорожной станции. Побеги были частыми и строго наказывались, но мы обычно считали беглецов героями.